Мифы и здоровое питание
Обрамленные множеством условностей гастрономические пристрастия человека понятны в родном культурном контексте, но представителям других народов могут показаться странными. Приём пищи, его ритуальное оформление иногда провоцируют межэтнические конфликты.
Немало людей считают, что отказ от поедания себе подобных — один из первых шагов в становлении гуманистической морали. Презрение к каннибализму отнесено ими к сфере духовной.
У значительной части найденных скелетов наших далёких предков намеренно разбиты головки трубчатых костей. То есть тело с такими следами посмертного насилия участвовало в пиру в качестве поедаемого “объекта”. Если говорить о выживании (а эта тема исключительно важна для предков), то поедание себе подобных было очень экономичным. Идёт сражение, племя на племя, море трупов, зачем же их зарывать, когда можно съесть и решить, таким образом, одну из главных проблем.
(Не надо стенаний, времена меняются. Представьте невообразимое: банда нелюдей-извращенцев, работающих в цирке, ловит поздних прохожих и бросает их в клетки к тиграм и львам, сладострастно наблюдая предсмертные конвульсии несчастных. “Просвещённая” римская знать, превозносимая сотнями современных писателей и режиссёров, вытворяла именно это. А сколько российских косточек лежит под Петровскими окнами в Европу? А намного ли блистательные Александр Македонский или Наполеон лучше Гитлера?)
Дело не в гуманизме, а в жесточайшей житейской необходимости — в выживании. Медики и гигиенисты давно сформулировали гипотезу о том, что гигиеническим основанием для появления запрета на каннибализм были паразитарные заболевания.
При возрастании плотности населения выше определённого порога риск поражения всего сообщества определёнными паразитами возрастает по экспоненте, если не найдено специфических средств борьбы с их распространением. Употребление в пищу представителей своего же вида — весьма эффективный путь распространения инфекционных и паразитарных заболеваний. Поэтому сообщества, даже большие, не отказавшиеся от обыденного каннибализма, как средства решения продовольственной проблемы, имели существенный риск просто-напросто вымереть.
Заметим, что употребление в пищу частей тела врагов сохранялось ещё длительное время, однако допускалось только во время войны или сразу после неё и только для ограниченного числа пирующих. Пригодными для такой пищи признавались лишь сильные, мощные враги и пленники, убитые в бою или в ходе жертвоприношения. Физическая сила и мощь предназначенных для съедения пленников снижали до минимума риск заражения.
Табуирование (запрещение) каннибализма — гигиеническая вещь. А моральные и мифологические построения, возникшие на этой почве — средства передачи накопленного гигиенического опыта новым поколениям. (Ведущие эстрадные артисты, добиваясь максимальной “доходчивости”, чего только не сцене не вытворяют.) Позднее мифы и моральные установки приобрели самостоятельное значение.
Возьмём любимую некоторыми народностями строганину. Употребление в пищу сырой рыбы оказывается сравнительно безопасным лишь там, где эта рыба свободна от вредных для человека паразитов. Но такие условия соблюдаются только при очень низкой плотности населения (например, в тундре) или при употреблении морской рыбы, в которой мало общих для неё и человека паразитов. А во всех остальных случаях потребовались особые средства предохранения от заражения, и одним из самых доступных средств (ещё в доисторические времена) оказалась термическая обработка животных продуктов. И рыбы, и мяса.
В январе 1860 года в дрезденской больнице умерла молодая женщина, как предполагали, от брюшного тифа. Вскрывал её крупнейший патолог 19-го века К. Ценкер. В маленьком кусочке мышечной ткани он разглядел под микроскопом десятки подвижных, извивающихся червячков.
Ценкер понял, что лихорадка и резкие боли в мышцах, приведшие больную к полной неподвижности, вызваны паразитами. Это открытие считается важнейшим событием 19-го века в гельминтологии.
Личинки трихинелл обнаружены в мышечной ткани мумии молодого человека, жившего на берегах Нила около 1 200 года до н.э.
Современникам египтянина была известна болезнь, связанная с употреблением свиного мяса. Именно отсюда — иудейский запрет на свинину, действующий с 13-го века до н.э. Позднее, в 12-ом веке нашей эры его заимствовал ислам.
Это пример религиозных запретов, имеющих гигиеническое обоснование, и распространявшихся священнослужителями. В Европе законодательные ограничения были введены после открытия Ценкера, во второй половине 19-го века.
Для индейцев, алеутов, эскимосов Северной Америки табуированным животным (то есть запрещённым для употребления в пищу) был медведь. Основания — гигиенические. Если популяция бурого медведя заражена трихнинами в значительной степени, то среди белого полярного медведя доля заражённых составляет почти 100 %. Употребление мяса, заражённого трихнинами, — смертельно опасно для человека, причём даже термическая обработка такого продукта не защищает от заражения. Не знать это — гибельно. Чем и поплатились многие полярные экспедиции. Последние по времени случаи смерти полярников после употребления мяса белого медведя относятся к периоду Второй мировой войны. Тогда погибло несколько групп германских военных метеонаблюдателей, высаженных на лёд и острова полярных морей. Собственное название медведя было настолько священно для древних, что в обыденных разговорах его называли иносказательно.
Итак, запрет на употребление в пищу свиного мяса у мусульман и у правоверных иудеев первоначально играл роль защиты от уже упомянутого опасного паразитарного заболевания — трихинеллёза. То есть у правоверных разделение пищи животного происхождения на кошерную (то есть чистую, пригодную в пищу) и некошерную имело не какой-то мистический или культурный смысл, а земной или низменный — гигиенический.
Кстати, серьёзные исследователи давно уже не верят в легенду отравления Моцарта завистливым Антонио Сальери. Среди множества поставленных ему серьёзными авторитетами в области медицины диагнозов (посмертно), — воспаление лёгких, ревматическая лихорадка, почечная недостаточность и т.д. Ближе к истине вывод американских врачей — причиной смерти Моцарта явился трихинеллёз. Создатель волшебной музыки скончался, съев непрожаренные котлеты. В письмах Моцарте восторгом сообщал: «Я пропах свиными котлетами. Какой великолепный вкус.» Тогдашней медицине было неведомо, что личинки мелких круглых червей, живущих в мясе заражённых свиней, лошадей и других животных, попадая вместе с непрожаренным мясом в человеческий организм, начинают размножаться в мышечной ткани, поражая жизненно важные органы. Известные нам симптомы трихинеллёза - сильнейшая лихорадка, боли в суставах, отёк всего тела и т.д. — полностью совпадают с дошедшими до нас описаниями страданий композитора.
В иудейской традиции кошерными животными признаны: корова, овца, коза и даже жираф, если они забиты по особой технологии — так, чтобы перед смертью они “не успели испугаться”. Практически их пищевые ограничения — это наш ветеринарно-санитарный контроль. Традиция, требующая хорошего обескровливания предназначенного в пищу мяса, имеет сугубо гигиеническое значение. Такое мясо может быть получено лишь в том случае, если животное при забое было здоровым. Если же забивали животное больное, то ослабленное болезнью сердце не успевало до своей остановки прокачать всю кровь, и потому часть крови сворачивалась в сосудах.
Необъяснимые, с точки зрения здравого смысла, поступки совершаются в наши дни — отказ от лекарств, созданных на основе продуктов животного происхождения.
Когда в Восточной Европе началась “шоковая терапия”, резко поднялись цены на мясо. Содержание животных стало дорогим. Упали цены па породистых собак. В Россию можно было почти даром ввезти элитные экземпляры. Мы ввезли, например, бультерьеров. Прокормить собак помогали собаководческие клубы: через них пропускалось мясо, запрещённое санитарной службой для питания людей. А чуть позднее ряды наших “элитных” собаковладельцев стали косить непонятные хвори. Им безуспешно пытались помочь разные врачи и экстрасенсы. Виной непонятных хворей оказалось собачье мясо. Хозяева объедали своих питомцев — и заражались трихинеллёзом.
Немало людей считают, что отказ от поедания себе подобных — один из первых шагов в становлении гуманистической морали. Презрение к каннибализму отнесено ими к сфере духовной.
У значительной части найденных скелетов наших далёких предков намеренно разбиты головки трубчатых костей. То есть тело с такими следами посмертного насилия участвовало в пиру в качестве поедаемого “объекта”. Если говорить о выживании (а эта тема исключительно важна для предков), то поедание себе подобных было очень экономичным. Идёт сражение, племя на племя, море трупов, зачем же их зарывать, когда можно съесть и решить, таким образом, одну из главных проблем.
(Не надо стенаний, времена меняются. Представьте невообразимое: банда нелюдей-извращенцев, работающих в цирке, ловит поздних прохожих и бросает их в клетки к тиграм и львам, сладострастно наблюдая предсмертные конвульсии несчастных. “Просвещённая” римская знать, превозносимая сотнями современных писателей и режиссёров, вытворяла именно это. А сколько российских косточек лежит под Петровскими окнами в Европу? А намного ли блистательные Александр Македонский или Наполеон лучше Гитлера?)
Дело не в гуманизме, а в жесточайшей житейской необходимости — в выживании. Медики и гигиенисты давно сформулировали гипотезу о том, что гигиеническим основанием для появления запрета на каннибализм были паразитарные заболевания.
При возрастании плотности населения выше определённого порога риск поражения всего сообщества определёнными паразитами возрастает по экспоненте, если не найдено специфических средств борьбы с их распространением. Употребление в пищу представителей своего же вида — весьма эффективный путь распространения инфекционных и паразитарных заболеваний. Поэтому сообщества, даже большие, не отказавшиеся от обыденного каннибализма, как средства решения продовольственной проблемы, имели существенный риск просто-напросто вымереть.
Заметим, что употребление в пищу частей тела врагов сохранялось ещё длительное время, однако допускалось только во время войны или сразу после неё и только для ограниченного числа пирующих. Пригодными для такой пищи признавались лишь сильные, мощные враги и пленники, убитые в бою или в ходе жертвоприношения. Физическая сила и мощь предназначенных для съедения пленников снижали до минимума риск заражения.
Табуирование (запрещение) каннибализма — гигиеническая вещь. А моральные и мифологические построения, возникшие на этой почве — средства передачи накопленного гигиенического опыта новым поколениям. (Ведущие эстрадные артисты, добиваясь максимальной “доходчивости”, чего только не сцене не вытворяют.) Позднее мифы и моральные установки приобрели самостоятельное значение.
Возьмём любимую некоторыми народностями строганину. Употребление в пищу сырой рыбы оказывается сравнительно безопасным лишь там, где эта рыба свободна от вредных для человека паразитов. Но такие условия соблюдаются только при очень низкой плотности населения (например, в тундре) или при употреблении морской рыбы, в которой мало общих для неё и человека паразитов. А во всех остальных случаях потребовались особые средства предохранения от заражения, и одним из самых доступных средств (ещё в доисторические времена) оказалась термическая обработка животных продуктов. И рыбы, и мяса.
В январе 1860 года в дрезденской больнице умерла молодая женщина, как предполагали, от брюшного тифа. Вскрывал её крупнейший патолог 19-го века К. Ценкер. В маленьком кусочке мышечной ткани он разглядел под микроскопом десятки подвижных, извивающихся червячков.
Ценкер понял, что лихорадка и резкие боли в мышцах, приведшие больную к полной неподвижности, вызваны паразитами. Это открытие считается важнейшим событием 19-го века в гельминтологии.
Личинки трихинелл обнаружены в мышечной ткани мумии молодого человека, жившего на берегах Нила около 1 200 года до н.э.
Современникам египтянина была известна болезнь, связанная с употреблением свиного мяса. Именно отсюда — иудейский запрет на свинину, действующий с 13-го века до н.э. Позднее, в 12-ом веке нашей эры его заимствовал ислам.
Это пример религиозных запретов, имеющих гигиеническое обоснование, и распространявшихся священнослужителями. В Европе законодательные ограничения были введены после открытия Ценкера, во второй половине 19-го века.
Для индейцев, алеутов, эскимосов Северной Америки табуированным животным (то есть запрещённым для употребления в пищу) был медведь. Основания — гигиенические. Если популяция бурого медведя заражена трихнинами в значительной степени, то среди белого полярного медведя доля заражённых составляет почти 100 %. Употребление мяса, заражённого трихнинами, — смертельно опасно для человека, причём даже термическая обработка такого продукта не защищает от заражения. Не знать это — гибельно. Чем и поплатились многие полярные экспедиции. Последние по времени случаи смерти полярников после употребления мяса белого медведя относятся к периоду Второй мировой войны. Тогда погибло несколько групп германских военных метеонаблюдателей, высаженных на лёд и острова полярных морей. Собственное название медведя было настолько священно для древних, что в обыденных разговорах его называли иносказательно.
Итак, запрет на употребление в пищу свиного мяса у мусульман и у правоверных иудеев первоначально играл роль защиты от уже упомянутого опасного паразитарного заболевания — трихинеллёза. То есть у правоверных разделение пищи животного происхождения на кошерную (то есть чистую, пригодную в пищу) и некошерную имело не какой-то мистический или культурный смысл, а земной или низменный — гигиенический.
Кстати, серьёзные исследователи давно уже не верят в легенду отравления Моцарта завистливым Антонио Сальери. Среди множества поставленных ему серьёзными авторитетами в области медицины диагнозов (посмертно), — воспаление лёгких, ревматическая лихорадка, почечная недостаточность и т.д. Ближе к истине вывод американских врачей — причиной смерти Моцарта явился трихинеллёз. Создатель волшебной музыки скончался, съев непрожаренные котлеты. В письмах Моцарте восторгом сообщал: «Я пропах свиными котлетами. Какой великолепный вкус.» Тогдашней медицине было неведомо, что личинки мелких круглых червей, живущих в мясе заражённых свиней, лошадей и других животных, попадая вместе с непрожаренным мясом в человеческий организм, начинают размножаться в мышечной ткани, поражая жизненно важные органы. Известные нам симптомы трихинеллёза - сильнейшая лихорадка, боли в суставах, отёк всего тела и т.д. — полностью совпадают с дошедшими до нас описаниями страданий композитора.
В иудейской традиции кошерными животными признаны: корова, овца, коза и даже жираф, если они забиты по особой технологии — так, чтобы перед смертью они “не успели испугаться”. Практически их пищевые ограничения — это наш ветеринарно-санитарный контроль. Традиция, требующая хорошего обескровливания предназначенного в пищу мяса, имеет сугубо гигиеническое значение. Такое мясо может быть получено лишь в том случае, если животное при забое было здоровым. Если же забивали животное больное, то ослабленное болезнью сердце не успевало до своей остановки прокачать всю кровь, и потому часть крови сворачивалась в сосудах.
Необъяснимые, с точки зрения здравого смысла, поступки совершаются в наши дни — отказ от лекарств, созданных на основе продуктов животного происхождения.
Когда в Восточной Европе началась “шоковая терапия”, резко поднялись цены на мясо. Содержание животных стало дорогим. Упали цены па породистых собак. В Россию можно было почти даром ввезти элитные экземпляры. Мы ввезли, например, бультерьеров. Прокормить собак помогали собаководческие клубы: через них пропускалось мясо, запрещённое санитарной службой для питания людей. А чуть позднее ряды наших “элитных” собаковладельцев стали косить непонятные хвори. Им безуспешно пытались помочь разные врачи и экстрасенсы. Виной непонятных хворей оказалось собачье мясо. Хозяева объедали своих питомцев — и заражались трихинеллёзом.