Флора — наше богатство
Есть люди, получившие в детстве глубокую душевную травму от русской народной песни “Во поле берёзонька стояла”.
Глядя на нервного ребёнка, слушающего “Я пойду-выйду погуляю, Белую берёзу заламаю”, вспоминаешь Шурика из кинофильма “Кавказская пленница” со знаменитым “Птичку жалко”.
Не позволим очернять предков — поясним ситуацию. В старину берёза на Святую Троицу была важнее “теперешней” ёлки на Новый Год. В среду перед праздником девушки отправлялись в рощу “заламывать”, то есть выбирать, деревце.
В субботу, накануне праздника, выбранную берёзку завивали — украшали разноцветными лентами и цветами.
А в воскресенье после обедни надевали лучшие наряды и отправлялись к “заламанным” деревцам, устраивали под ними пир, а потом водили хороводы с песнями и танцами.
Из-за чудачеств Петра Первого мы уже не прогуливаемся к украшенным берёзкам, а хороводим “на дому”, возле порубанных ёлок.
Указ Петра Великого от 1700 г.: «... по знатным улицам и у домов нарочитых духовного и мирского чина учинять украшения от ветвей еловых, сосновых и можжевеловых».
Во времена КПСС было приятно посмеиваться над членами партии, раскрывавшими во время краснознамённой первомайской демонстрации, в дождливую погоду, чёрные “мужские” зонтики. Дескать, махровая антисоветчина. Схожая нелепица с вечнозелёным другом. Еловые ветки у нас и на похоронах, и на самом весёлом празднике.
Дерево, как и полагается язычникам, было в чести у наших древних предков. Они так и назывались-древляне, потому что селились возле дров, считавшихся их спасителями. Вместо слова «знание» употреблялось «ветие», от «ветви».
Новый год у них наступал, когда берёза «обымалась зелёным дымком». Кто из наших предков не знал, что слово «дар», — тоже от «дерева»? Вот и напоминали они загодя духу берёзы о том, что бы им хотелось получить.
Прежде всего — дождь. Вот и навешивали на дерево, похожие на струи дождя, серебристые волокна льна. Просили и богатый урожай. Для этого подвязывали к веткам берёзы морковки, вилки капусты.
Охотники, опасаясь за свой будущий промысел, спешили смастерить белок, глухарей, сохатых. Старики, теша себя надеждой извести нажитые с годами болячки, покрывали позолотой орехи, считавшиеся знаками здоровья. Ребятишки нанизывали на нитки кусочки сладкого, загодя подсушенного, сусла.
По сути, это были молитвы без слов. Затем начинали водить хороводы. Почему вставали в круг? Да потому что солнце — круглое. Во благо любимого дерева, собравшиеся вокруг него, пускались в пляс. Непременно с прыжками, чтобы берёза лучше росла и набиралась сил. Ель у восточных славян служила символом грусти.
Ребята, а вот самая природоиздевательская и лесоненавистническая песенка:
«Маленькой ёлочке холодно зимой,
Из лесу ёлочку взяли мы домой,
Бусы навесили, встали в хоровод,
Весело, весело встретим Новый год.»
Во-первых, взяли не из питомника, а из лесу, что нехорошо.
Во-вторых, для ёлочки лес — дом родной. Так же, за столом, кушая рыбные или мясные блюда, можно пожалеть рыбку, которой в речке было мокро, или зайчика, которому в лесу было страшно.
Бусы навесили — это для ёлочки, рыбки или зайчика как “сбоку бантик”.
Наконец, на ёлкиных похоронах весело встали в хоровод — кошмар.
Глядя на нервного ребёнка, слушающего “Я пойду-выйду погуляю, Белую берёзу заламаю”, вспоминаешь Шурика из кинофильма “Кавказская пленница” со знаменитым “Птичку жалко”.
Не позволим очернять предков — поясним ситуацию. В старину берёза на Святую Троицу была важнее “теперешней” ёлки на Новый Год. В среду перед праздником девушки отправлялись в рощу “заламывать”, то есть выбирать, деревце.
В субботу, накануне праздника, выбранную берёзку завивали — украшали разноцветными лентами и цветами.
А в воскресенье после обедни надевали лучшие наряды и отправлялись к “заламанным” деревцам, устраивали под ними пир, а потом водили хороводы с песнями и танцами.
Из-за чудачеств Петра Первого мы уже не прогуливаемся к украшенным берёзкам, а хороводим “на дому”, возле порубанных ёлок.
Указ Петра Великого от 1700 г.: «... по знатным улицам и у домов нарочитых духовного и мирского чина учинять украшения от ветвей еловых, сосновых и можжевеловых».
Во времена КПСС было приятно посмеиваться над членами партии, раскрывавшими во время краснознамённой первомайской демонстрации, в дождливую погоду, чёрные “мужские” зонтики. Дескать, махровая антисоветчина. Схожая нелепица с вечнозелёным другом. Еловые ветки у нас и на похоронах, и на самом весёлом празднике.
Дерево, как и полагается язычникам, было в чести у наших древних предков. Они так и назывались-древляне, потому что селились возле дров, считавшихся их спасителями. Вместо слова «знание» употреблялось «ветие», от «ветви».
Новый год у них наступал, когда берёза «обымалась зелёным дымком». Кто из наших предков не знал, что слово «дар», — тоже от «дерева»? Вот и напоминали они загодя духу берёзы о том, что бы им хотелось получить.
Прежде всего — дождь. Вот и навешивали на дерево, похожие на струи дождя, серебристые волокна льна. Просили и богатый урожай. Для этого подвязывали к веткам берёзы морковки, вилки капусты.
Охотники, опасаясь за свой будущий промысел, спешили смастерить белок, глухарей, сохатых. Старики, теша себя надеждой извести нажитые с годами болячки, покрывали позолотой орехи, считавшиеся знаками здоровья. Ребятишки нанизывали на нитки кусочки сладкого, загодя подсушенного, сусла.
По сути, это были молитвы без слов. Затем начинали водить хороводы. Почему вставали в круг? Да потому что солнце — круглое. Во благо любимого дерева, собравшиеся вокруг него, пускались в пляс. Непременно с прыжками, чтобы берёза лучше росла и набиралась сил. Ель у восточных славян служила символом грусти.
Ребята, а вот самая природоиздевательская и лесоненавистническая песенка:
«Маленькой ёлочке холодно зимой,
Из лесу ёлочку взяли мы домой,
Бусы навесили, встали в хоровод,
Весело, весело встретим Новый год.»
Во-первых, взяли не из питомника, а из лесу, что нехорошо.
Во-вторых, для ёлочки лес — дом родной. Так же, за столом, кушая рыбные или мясные блюда, можно пожалеть рыбку, которой в речке было мокро, или зайчика, которому в лесу было страшно.
Бусы навесили — это для ёлочки, рыбки или зайчика как “сбоку бантик”.
Наконец, на ёлкиных похоронах весело встали в хоровод — кошмар.