Дозы бодрости для солдат и спортсменов
После победы во франко-прусской войне 1870-1871 гг. в Германии многие вернувшиеся с войны солдаты и офицеры оказались больны морфинизмом. Расследование показало, что инъекции морфия во время войны должны были «помочь переносить тяготы похода». Солдаты и офицеры просто не выдерживали темпа военных действий, скоростных маршей в полной амуниции. На ночных стоянках, чтобы выспаться, сбросить напряжение и усталость, они кололи себе морфий, считавшийся в то время новомодным средством от всех болезней. Это прекрасно «освежало», но когда необходимость в инъекциях отпала, отказаться от них смогли не многие.
В прежние времена рекрутов в армию «забривали» выборочно, но надолго. Брали, как правило, молодых и крепких деревенских парней, прошедших сито страшного естественного отбора: в крестьянских семьях рождалось много ребятишек, но выживали далеко не все, зато выжившие были «здоровы от природы». Попав на военную службу после тяжкого крестьянского труда, в руках умелых инструкторов новобранцы за три-четыре года становились настоящими профессиональными воинами, привычными к походам.
С введением всеобщей воинской повинности сроки службы резко сократились, а брать стали всех подряд. Фактически армии стали состоять из новобранцев, неподготовленных к тяготам службы. Нагрузки постоянно росли, и опыт франко-прусскои войны показал, что без дополнительного «укрепителя сил» солдаты могут просто не вынести экстремальных перегрузок.
Наблюдая за методами ведения войн туземными армиями в Африке, французские офицеры обратили внимание на поразительную выносливость туземцев. Войны в основном велись с целью захвата рабов для продажи их арабским купцам. Военные экспедиции туземных королей отправлялись в поход налегке и забирались в самую глубь джунглей. Добычу — пленных или купленных у лесных вождей рабов — гнали многие сотни километров во владения пославшего их короля. При этом ни у чернокожих рабовладельцев, ни у захваченных ими невольников не было никаких обозов с припасами. В тропическом лесу это невозможно. Ни о какой охоте и речи быть не могло: караваны шли спешно, от источника к источнику, опасаясь нападения или бунта. На всех этапах невольничьего пути пленники демонстрировали поразительную выносливость, проходя фактически весь континент пешком в короткие сроки. Но, перекупленные португальцами, они словно «ломались» — от выносливости не оставалось и следа, и, не перенеся лишений, они умирали в огромных количествах.
Французские офицеры считали, что секрет этой африканской выносливости таится в питании: основой рациона у конвоя и невольников служили свежие плоды ореха колы. По словам африканцев, они утоляли голод, возбуждали в человеке все силы и способности и предохраняли от большинства болезней. Эти орехи ценились дороже золота, являясь его аналогом при расчётах между племенами. Во многих африканских государствах кола служил символом мира, особым священным знаком, подносимым сторонами при начале переговоров.
Исследовав состав ядра ореха, учёные обнаружили, что оно содержит много кофеина и редкое сочетание витаминов и других стимулирующих химических веществ. В 1884 г. созданный ими продукт «сухари с ускорителем» был представлен на суд Парижской медицинской академии. Испытания его воздействия на человеческий организм были проведены летом 1885 г. в алжирской раскалённой пустыне.
Солдаты егерского батальона, получив перед походом в качестве питания лишь «кола-сухари» и воду, выступили из форта. Пройдя за день 55 километров, никто из солдат не чувствовал себя измотанным, а после ночного привала они совершили обратный марш к форту также без всяких затруднений.
Опыт повторили во Франции, теперь уже с офицерским составом пехотного полка. Подразделение, снабжённое вместо обычного походного пайка лишь орехами кола, лёгким маршем прошло от Лаваля до Рени, и все были бодры настолько, что готовы были немедленно выступить в обратный путь.
Горьковатый привкус колы великолепно сочетался с шоколадом, и этот «шоколад-кола» стал основным продуктом питания сухопутных войск (при длительных переходах), моряков, а позже лётчиков и десантников. Основным допингом во всех армиях мира была водка. Перед боем солдатам выдавался специальный водочный паёк для поднятия боевого духа, но в основном он помогал предотвратить болевой шок при ранении. Водкой же снимался стресс после боя.
Во время Первой мировой войны основными средствами для обезболивания при ранениях и для снятия стресса были «тяжёлые наркотики» — кокаин и героин. Военный-морфинист стал обыденным явлением. В России был создан сногсшибательный «окопный коктейль»: смесь спирта с кокаином. Во время Гражданской войны эту «радикальную» смесь употребляли по обе стороны линии фронта — и белые, и красные. После этого не спали сутками, в атаку шли без страха, при ранении не ощущали боли. Такое состояние должно было помочь солдатам в страшное военное время. Но вот выйти из него одни не успевали, другие не могли, третьи не хотели.
К началу Второй мировой войны усиленные изыскания в этой области велись практически во всех странах, готовившихся к военным действиям. В Германии разрабатывались стимуляторы для специальных подразделений. Так, операторам управляемых торпед давали таблетки, которые должны были «отодвигать границы усталости, повышать сосредоточенность и критические способности, усиливать субъективное ощущение мышечной бодрости, ослаблять мочеиспускание и кишечную деятельность». Таблетка содержала в себе равные дозы первитина, кокаина и эвкодала. Но ожидаемого эффекта не получилось: у испытуемых наблюдалась кратковременная эйфория с дрожанием рук, угнетение центральной нервной системы, ослабевали рефлексы и мыслительная деятельность, усиливалось потоотделение, и, по словам диверсантов, они испытывали нечто вроде похмельного синдрома.
Зато отличные результаты зафиксированы были, когда в том же отряде давали специальный шоколад с экстрактом ореха колы. Лучшим же «подбадривателем» перед выходом на задание, по мнению немецких медиков, был крепкий спокойный сон в течение не менее 10 часов.
Лучше шли дела у японцев. Наркотики на Востоке издавна были частью быта и традиций. Планомерные исследования воздействия наркотических препаратов на человеческий организм были начаты ещё в конце XIX века. Плодом многолетних усилий стал синтезированный в 1930-х годов в военно-медицинских лабораториях Японии стимулятор хиропон (в европейском произношении «филопон»), который стали использовать в армии в виде инъекций и таблеток.
При определённой дозировке хиропон прекрасно подбадривал солдат во время утомительных пеших переходов, снимал чувство страха и неуверенности, обострял зрение, за что в императорской армии его прозвали «кошачьи глазки». Сначала его впрыскивали часовым, заступавшим в ночную смену, потом стали давать ночной смене работников оборонных предприятий. Когда же недоедание и лишения многих лет войны стали сказываться на рабочих, то хиропон стали давать и работникам дневных смен. Так действие этого наркотика испытало на себе почти все взрослое население Японии.
После войны контроль над распространением препарата со стороны властей был утрачен: японская полиция и жандармерия были фактически расформированы, а американцам поначалу и дела не было до того, как проводят свой досуг «туземцы». Многочисленные лаборатории продолжали производить хиропон, и Японию захлестнула невиданная волна наркомании: более двух миллионов японцев постоянно употребляли этот препарат.
Оккупационные власти запаниковали, когда их солдаты стали перенимать местные привычки. Укол стоил фантастически дёшево — десять иен, что примерно равнялось шести центам. Однако, несмотря на кажущуюся дешевизну одной дозы, обходилась эта привычка довольно дорого: вскоре появлялась зависимость от препарата, и потребность в нём быстро возрастала до нескольких десятков уколов в сутки. Для того чтобы достать денег на уколы, наркоманы шли на любые преступления. Наркоман-«хиропонщию» становился агрессивен и опасен для окружающих — к этому его толкали особенности препарата, изначально рассчитанного на «подбадривание» солдат. В 1951 году японское правительство запретило производство хиропона, но оно продолжалось в подпольных лабораториях. Начав с хиропона, гангстеры попытались создать сеть производства и торговли героином. При подготовке Токийской Олимпиады 1964 года все силы полиции и специальных служб были брошены на борьбу с наркотиками. Воротилы наркобизнеса оказались в тюрьме, а все лаборатории, производившие наркотики на островах, были уничтожены. Теперь законы против наркотиков в Японии самые строгие: любой иностранец, замеченный даже в разовом употреблении дурмана, никогда не получит разрешения на въезд в страну.
Нынешние разработки в области нейростимуляторов засекречены, но они, несомненно, ведутся. Их побочным эффектом являются «допинговые скандалы», регулярно сотрясающие мир профессионального спорта. «Спорт больших достижений» давно стал полигоном для испытания средств и методов, разрабатываемых для подготовки спецподразделепий и личного состава всех армий мира. Задачи всё те же: снижение порога болевой чувствительности, подавление страха, укрепление физических сил и стабилизация психических реакций на внешние раздражители. Стимуляторы делают инвалидами молодых здоровых людей: повреждаются суставы, рвутся связки, мышцы, не выдерживают почки, печень и сердце. Очень часто у ветеранов спорта, как и у солдат и офицеров, прошедших современные войны, сдаёт психика.
Все отчётливее просматривается перспектива возвращения к прежней системе её комплектования, к возрождению сословия профессиональных воинов. Рыцарство в Европе, каста кшатриев в Индии, самураи в Японии — это, по сути, интуитивные наработки в области селекции. Генетика доказала существование гена повышенной агрессивности. Носители этого гена незаменимы в кризисных ситуациях: во время войны, катаклизмов, аккордных работ. Там они уместны, полезны и счастливы от осознания того, что нашли себя в этой жизни. Они тяготятся рутиной жизни, постоянно ищут приключений. Из них выходят отменные каскадёры, спортсмены экстремальных видов спорта и, к сожалению, преступники. В старое время обнаружившего такие склонности с детства брали в дружину к рыцарю пли князю, и вся его дальнейшая жизнь протекала в определённом русле: война, пиры, добыча, опасности. Это дарило «природному воину» сильные эмоции, регулярный «выброс агрессии», мотивированную высокой целью трату физических сил и психической энергии.
На Руси подобные воины-богатыри пользовались огромным уважением. Ярчайший пример подобной биографии — русский богатырь Илья Муромец, реально живший воин, воспетый в былинах.
Пора ещё в детстве с помощью генетического анализа выявлять людей, предрасположенных к воинской карьере и, возродив таким образом воинское сословие, вернуть армии её богатырей.
В прежние времена рекрутов в армию «забривали» выборочно, но надолго. Брали, как правило, молодых и крепких деревенских парней, прошедших сито страшного естественного отбора: в крестьянских семьях рождалось много ребятишек, но выживали далеко не все, зато выжившие были «здоровы от природы». Попав на военную службу после тяжкого крестьянского труда, в руках умелых инструкторов новобранцы за три-четыре года становились настоящими профессиональными воинами, привычными к походам.
С введением всеобщей воинской повинности сроки службы резко сократились, а брать стали всех подряд. Фактически армии стали состоять из новобранцев, неподготовленных к тяготам службы. Нагрузки постоянно росли, и опыт франко-прусскои войны показал, что без дополнительного «укрепителя сил» солдаты могут просто не вынести экстремальных перегрузок.
Наблюдая за методами ведения войн туземными армиями в Африке, французские офицеры обратили внимание на поразительную выносливость туземцев. Войны в основном велись с целью захвата рабов для продажи их арабским купцам. Военные экспедиции туземных королей отправлялись в поход налегке и забирались в самую глубь джунглей. Добычу — пленных или купленных у лесных вождей рабов — гнали многие сотни километров во владения пославшего их короля. При этом ни у чернокожих рабовладельцев, ни у захваченных ими невольников не было никаких обозов с припасами. В тропическом лесу это невозможно. Ни о какой охоте и речи быть не могло: караваны шли спешно, от источника к источнику, опасаясь нападения или бунта. На всех этапах невольничьего пути пленники демонстрировали поразительную выносливость, проходя фактически весь континент пешком в короткие сроки. Но, перекупленные португальцами, они словно «ломались» — от выносливости не оставалось и следа, и, не перенеся лишений, они умирали в огромных количествах.
Французские офицеры считали, что секрет этой африканской выносливости таится в питании: основой рациона у конвоя и невольников служили свежие плоды ореха колы. По словам африканцев, они утоляли голод, возбуждали в человеке все силы и способности и предохраняли от большинства болезней. Эти орехи ценились дороже золота, являясь его аналогом при расчётах между племенами. Во многих африканских государствах кола служил символом мира, особым священным знаком, подносимым сторонами при начале переговоров.
Исследовав состав ядра ореха, учёные обнаружили, что оно содержит много кофеина и редкое сочетание витаминов и других стимулирующих химических веществ. В 1884 г. созданный ими продукт «сухари с ускорителем» был представлен на суд Парижской медицинской академии. Испытания его воздействия на человеческий организм были проведены летом 1885 г. в алжирской раскалённой пустыне.
Солдаты егерского батальона, получив перед походом в качестве питания лишь «кола-сухари» и воду, выступили из форта. Пройдя за день 55 километров, никто из солдат не чувствовал себя измотанным, а после ночного привала они совершили обратный марш к форту также без всяких затруднений.
Опыт повторили во Франции, теперь уже с офицерским составом пехотного полка. Подразделение, снабжённое вместо обычного походного пайка лишь орехами кола, лёгким маршем прошло от Лаваля до Рени, и все были бодры настолько, что готовы были немедленно выступить в обратный путь.
Горьковатый привкус колы великолепно сочетался с шоколадом, и этот «шоколад-кола» стал основным продуктом питания сухопутных войск (при длительных переходах), моряков, а позже лётчиков и десантников. Основным допингом во всех армиях мира была водка. Перед боем солдатам выдавался специальный водочный паёк для поднятия боевого духа, но в основном он помогал предотвратить болевой шок при ранении. Водкой же снимался стресс после боя.
Во время Первой мировой войны основными средствами для обезболивания при ранениях и для снятия стресса были «тяжёлые наркотики» — кокаин и героин. Военный-морфинист стал обыденным явлением. В России был создан сногсшибательный «окопный коктейль»: смесь спирта с кокаином. Во время Гражданской войны эту «радикальную» смесь употребляли по обе стороны линии фронта — и белые, и красные. После этого не спали сутками, в атаку шли без страха, при ранении не ощущали боли. Такое состояние должно было помочь солдатам в страшное военное время. Но вот выйти из него одни не успевали, другие не могли, третьи не хотели.
К началу Второй мировой войны усиленные изыскания в этой области велись практически во всех странах, готовившихся к военным действиям. В Германии разрабатывались стимуляторы для специальных подразделений. Так, операторам управляемых торпед давали таблетки, которые должны были «отодвигать границы усталости, повышать сосредоточенность и критические способности, усиливать субъективное ощущение мышечной бодрости, ослаблять мочеиспускание и кишечную деятельность». Таблетка содержала в себе равные дозы первитина, кокаина и эвкодала. Но ожидаемого эффекта не получилось: у испытуемых наблюдалась кратковременная эйфория с дрожанием рук, угнетение центральной нервной системы, ослабевали рефлексы и мыслительная деятельность, усиливалось потоотделение, и, по словам диверсантов, они испытывали нечто вроде похмельного синдрома.
Зато отличные результаты зафиксированы были, когда в том же отряде давали специальный шоколад с экстрактом ореха колы. Лучшим же «подбадривателем» перед выходом на задание, по мнению немецких медиков, был крепкий спокойный сон в течение не менее 10 часов.
Лучше шли дела у японцев. Наркотики на Востоке издавна были частью быта и традиций. Планомерные исследования воздействия наркотических препаратов на человеческий организм были начаты ещё в конце XIX века. Плодом многолетних усилий стал синтезированный в 1930-х годов в военно-медицинских лабораториях Японии стимулятор хиропон (в европейском произношении «филопон»), который стали использовать в армии в виде инъекций и таблеток.
При определённой дозировке хиропон прекрасно подбадривал солдат во время утомительных пеших переходов, снимал чувство страха и неуверенности, обострял зрение, за что в императорской армии его прозвали «кошачьи глазки». Сначала его впрыскивали часовым, заступавшим в ночную смену, потом стали давать ночной смене работников оборонных предприятий. Когда же недоедание и лишения многих лет войны стали сказываться на рабочих, то хиропон стали давать и работникам дневных смен. Так действие этого наркотика испытало на себе почти все взрослое население Японии.
После войны контроль над распространением препарата со стороны властей был утрачен: японская полиция и жандармерия были фактически расформированы, а американцам поначалу и дела не было до того, как проводят свой досуг «туземцы». Многочисленные лаборатории продолжали производить хиропон, и Японию захлестнула невиданная волна наркомании: более двух миллионов японцев постоянно употребляли этот препарат.
Оккупационные власти запаниковали, когда их солдаты стали перенимать местные привычки. Укол стоил фантастически дёшево — десять иен, что примерно равнялось шести центам. Однако, несмотря на кажущуюся дешевизну одной дозы, обходилась эта привычка довольно дорого: вскоре появлялась зависимость от препарата, и потребность в нём быстро возрастала до нескольких десятков уколов в сутки. Для того чтобы достать денег на уколы, наркоманы шли на любые преступления. Наркоман-«хиропонщию» становился агрессивен и опасен для окружающих — к этому его толкали особенности препарата, изначально рассчитанного на «подбадривание» солдат. В 1951 году японское правительство запретило производство хиропона, но оно продолжалось в подпольных лабораториях. Начав с хиропона, гангстеры попытались создать сеть производства и торговли героином. При подготовке Токийской Олимпиады 1964 года все силы полиции и специальных служб были брошены на борьбу с наркотиками. Воротилы наркобизнеса оказались в тюрьме, а все лаборатории, производившие наркотики на островах, были уничтожены. Теперь законы против наркотиков в Японии самые строгие: любой иностранец, замеченный даже в разовом употреблении дурмана, никогда не получит разрешения на въезд в страну.
Нынешние разработки в области нейростимуляторов засекречены, но они, несомненно, ведутся. Их побочным эффектом являются «допинговые скандалы», регулярно сотрясающие мир профессионального спорта. «Спорт больших достижений» давно стал полигоном для испытания средств и методов, разрабатываемых для подготовки спецподразделепий и личного состава всех армий мира. Задачи всё те же: снижение порога болевой чувствительности, подавление страха, укрепление физических сил и стабилизация психических реакций на внешние раздражители. Стимуляторы делают инвалидами молодых здоровых людей: повреждаются суставы, рвутся связки, мышцы, не выдерживают почки, печень и сердце. Очень часто у ветеранов спорта, как и у солдат и офицеров, прошедших современные войны, сдаёт психика.
Все отчётливее просматривается перспектива возвращения к прежней системе её комплектования, к возрождению сословия профессиональных воинов. Рыцарство в Европе, каста кшатриев в Индии, самураи в Японии — это, по сути, интуитивные наработки в области селекции. Генетика доказала существование гена повышенной агрессивности. Носители этого гена незаменимы в кризисных ситуациях: во время войны, катаклизмов, аккордных работ. Там они уместны, полезны и счастливы от осознания того, что нашли себя в этой жизни. Они тяготятся рутиной жизни, постоянно ищут приключений. Из них выходят отменные каскадёры, спортсмены экстремальных видов спорта и, к сожалению, преступники. В старое время обнаружившего такие склонности с детства брали в дружину к рыцарю пли князю, и вся его дальнейшая жизнь протекала в определённом русле: война, пиры, добыча, опасности. Это дарило «природному воину» сильные эмоции, регулярный «выброс агрессии», мотивированную высокой целью трату физических сил и психической энергии.
На Руси подобные воины-богатыри пользовались огромным уважением. Ярчайший пример подобной биографии — русский богатырь Илья Муромец, реально живший воин, воспетый в былинах.
Пора ещё в детстве с помощью генетического анализа выявлять людей, предрасположенных к воинской карьере и, возродив таким образом воинское сословие, вернуть армии её богатырей.